~
— Не волнуйся, Масамунэ. Твоя тетя может и выглядит, будто она зла, но это не так.
— Но... она раньше кричала на тебя, отец.
— Аха-ха-ха, да, тогда она злилась.
— Было страшно, отец.
— Аха-ха-ха.
Я неосознанно вспомнил о разговоре с моим отцом.
После тестирования Сагири прошла неделя. Летние каникулы закончились и школа вновь распахнула двери. Начался новый учебный год, и родственники отмечали свой совместный третий год проживания.
Сегодня после школы я разговаривал с Элф в гостиной дома Изуми.
— ... Элф, скажи... что ты думаешь?
— О чём именно разговор?
— О Кёке-сан... так она мне не враг?
Я думаю, что так как Элф проницательна и имеет стороннюю точку зрения, то сможет дать более объективное мнение о ситуации.
— Она всегда выглядит так, будто чем-то недовольна.
— Так же было время, когда она пыталась разделить нас и заставляла Сагири выйти из её комнаты.
Если тестирование не соответствовало её ожиданиям, то она могла использовать свои собственные методы лечения хикикомори, даже против воли Сагири, а также разделить нас.
— Вот почему я ненавидел её и пытался защитить Сагири, но...
Тестирование, данное ею, оказалось разумным и реалистичным. По крайней мере не то тестирование, которое мы ожидаемо завалили бы.
— Я ненавижу тебя больше всех других на свете!
— Сагири, ты старалась изо всех сил.
Воображаемая «Ледяная Королева» разлетелась на осколки у меня в голове.
— Без понятия. Совсем ничего не понимаю.
Услышав это, Элф положила руку на подбородок и сказала:
— Перед тем как озвучить свое мнение мне нужно кое о чём тебя спросить: почему она согласилась стать вашим опекуном?
— ... Без понятия.
— Как выжили вдвоём до сих пор?
— Потому что я попросил её. Я сказал, что найду способ излечить хикикоморизм Сагири, так что, пожалуйста, позвольте нам жить вместе. Члены семьи не должны разделяться.
— Тогда, почему ты ненавидел её?
— Потому что она пыталась вытащить Сагири из комнаты, пыталась разделить нас.
— Тогда... Почему она согласилась отложить тестирование на апрель?
— Разве я не говорил? Я умолял её.
— ... Мы оба – несовершеннолетние, так как вы можете работать в издательстве?
— Она поручилась за нас. Мы бы не смогли сделать это без неё.
— Хм-хм... — Элф прищурилась и помрачнела.
— Что-то не так?
— Ничего... Я просто подумала, что ты в самом деле недогадливый... но похоже, что причина не только в этом. Вполне понятно почему ты неправильно понял – в конце концов это довольно сложно представить.
— Пожалуйста, не могла бы ты сказать так, чтобы даже я понял?
— Используя язык, понимаемый таким сисконщиком как ты, это выглядит так: она – типаж замкнутой младшей сестры, которая скрывает свои истинные чувства под горой полуправд и двойных стандартов.
Что? Почему примером используются младшие сестры? Что именно Элф обо мне думает?
— Иными словами, пока у тебя не наберется достаточно жизненного опыта для перевода её скрытых значений – ты не сможешь понять её и всегда будешь думать, что она скрывает нечто важное.
— Ясно...
— Если найдется кто-то, понимающий её слова, то этим человеком точно являюсь не я. Должно быть, это некто, с кем она довольно часто встречается.
Так даже проницательная Элф не может разглядеть сердце Кёки-сан.
— В любом случае... она – мой единственный кровный родственник... Я теперь попытаюсь видеться с ней почаще, — вздохнул я и продолжил:
— Элф
— Да?
— Поздравляю с новым учебным годом.
— Как и я тебя.
Попытаться видится с ней почаще – да, мы встретились позже.
— Масамунэ-кун, я хочу сказать тебе кое-что – не сходишь со мной в семейный ресторан? — спросила она по телефону.
— Тетя, как насчет нашего дома?
— ... Но Сагири не нравится, когда я прихожу.
Её голос стал тише. Но даже при этом я почувствовал себя так, словно ушат холодной воды вылили на меня.
— Не волнуйся, Масамунэ.
Да... Я решил видеться с ней чаще...
— Иногда не навредит... Сагири так сказала.
— Сагири... так сказала?
— Да. [Но я не смогу встретиться с ней лицом к лицу], [Простите, мы – семья, но я не могу вас видеть]. Вот её слова.
— ... Ясно. Это дитя сильно изменилось.
Вскоре она пришла. Казалось, будто она звонила мне, находясь неподалеку.
— Добро пожаловать домой, Кёка-сан.
— ... Я дома.
Я поприветствовал её у двери, как и следовало в семье – пусть совсем недавно я совсем не причислял её к ней. Я благодарен её помощи, но в то же время относился к ней как к «врагу», пытающемуся разделить нас. Зная, что это неправильно, но не в состоянии что-либо сделать с этим.
Пока это как-то связано с моей младшей сестрой, я быстро теряю спокойствие и начинаю относиться ко всем как к врагам – кто-то ранее предупреждал меня об этом. Жаль, что я не смог исправить это.
Я сел перед тётей. Она спросила, не ожидая чая или закусок:
— Масамунэ-кун, ты хочешь что-то у меня спросить, не так ли?
Сразу к сути. Ну, в любом случае это редкий шанс, так что мне следует спросить, если я хочу стать с ней единой семьёй.
Я с трудом сглотнул и произнес:
— ... Я хочу задать 2 вопроса.
Она уставилась на меня ледяным взглядом.
— Сперва, почему вы согласились взять нас?
Она прищурилась. Я внимательно наблюдал за каждым изменением выражения её лица и продолжал:
— Я никогда не слышал, чтобы вы говорили об этой причине. Пожалуйста, ответьте мне, если можете.
— ...
Она смотрела на меня, не моргая. Я продолжал говорить:
— ... Я всегда думал, что вы ненавидите меня. Вы всегда цапались с мамой. Я мог видеть, насколько у вас с ней были плохие отношения... так разве вы не должны ненавидеть её сына – то есть меня?
— !
— Но вы взяли нас. Я не понимаю почему.
— ... Если бы я ненавидела вас, ребятня... То никогда и не взяла.
Её голос стал таким мучительным, но выражение лица совершенно не изменилось. У меня создалось ощущение, будто её лицо говорило: «Почему я взяла вас? Да потому что хотела убить своими руками!»
— Масамунэ-кун... Действительно, мои отношения с твоей матерью были запутанными. Если ты спросишь меня, ненавидела ли я её или нет... то моим ответом будет – непременно. Однако я... не ненавижу тебя. Ты всё ещё дитя, но сделал столь много удивительного... Ты всегда думал о других с самых малых лет.
Её голос становился тише, когда она хвалила меня.
— Но когда ты вырос... пришло такое несчастье... ты вырос без матери... без взрослого, который баловал тебя... вот почему...
Она говорила очень четко, когда отчитывала меня, но сейчас... странно.
— Это лишь недопонимание.
Она всё ещё выглядела для меня устрашающей, но, как-то, я чувствовал, что она опечалена.
— Иными словами... вы... взяли нас из жалости?
— Нет, — мгновенно прозвучал чёткий ответ.
— Тогда... почему?
— ...
Мы сидели и смотрели друг на друга. Наконец, она медленно произнесла:
— Я отказываюсь отвечать.
— Вы не скажете мне причину?
— Нет.
— Почему?
— Так как это невыгодно для меня. Но...
— Но?
— Я надеюсь, что ты найдешь своё счастье. Вот чего я действительно хочу.
— ... Я понял.
Обычно взрослый может придумать любую причину для подобной ситуации.
Это невыгодно для меня, так что я отказываюсь отвечать. Вот её ответ. Похоже, что реальность слишком далека от моего воображения – она слишком честна с собой. Совсем как дурацкий компьютер – она не могла отрегулировать себя и лишь отыгрывала роль нашего защитника.
— Второй вопрос о моей младшей сестре: что именно вы думаете о ситуации Сагири?
Мы не могли ни к чему прийти, сперва не выяснив это, и я точно не мог довериться ей без ответа. Несколько дней назад я думал, что она ненавидит меня и Сагири – это ошибочно? Мне надо прояснить.
Моя тётя ответила, сохраняя каменное лицо:
— Она – хороший ребенок. По крайней мере я так думаю на данный момент.
— Вы имеете в виду, что ранее так не думали.
— Если необходимо сказать... Я не знала тогда о её положении.
Понимаемо. Она забрала нас, когда они с Сагири едва знали друг друга.
— Однако, — продолжила она: — ... После того инцидента – обнаружив, что она хикикомори – я всё ещё думаю, что вы не должны жить вместе. Ясно же, что ты под огромным давлением. Тебе необходимо работать, учиться, заботиться о хикикомори и при этом ища способ вылечить её... Это было бы сложно, даже если ты вместе с твоим отцом. Как твой опекун, я не могу закрыть на это глаза.
— Ты найдешь своё счастье.
Вот что она подразумевала. Затем моя тётя задала простой вопрос:
— Сейчас ты счастлив?
Я улыбнулся и ответил:
— Да. Счастлив. У меня есть любимая младшая сестра, работа, которая мне нравится и мечта, к которой стремлюсь.
— Ну и хорошо. Похоже, что мне не следует волноваться.
Я знал, что моя тётя редко улыбается, и даже знал почему – мне всего то требуется сравнить нынешнее время и то, когда она бесилась с отцом.
— Кто, кто это сказал, что я хочу отмечать свой день рождения!
— Нии-сан!! В самом деле! Делаешь нечто настолько внезапное... хм, я не знаю. И не улыбайся! Не смотри на меня свысока! Нии-сан... Я тебя ненавижу-у-у-у-у-у!!!
Два года назад... моя младшая сестра заперлась в комнате и я был не в лучшем состоянии. Мои родители умерли и оставили нас с громадным психическим шрамом. Но не только нас – здесь находилась другая младшая сестра, которая также потеряла свою улыбку...
— Я наконец-то поняла. Вы оба рассматриваете совместное сожительство, как высшее счастье...
Она выглядела сердитой, но, на самом деле, «Ледяная Королева» улыбалась – по крайне мере я так думал.
— ... Однако, Масамунэ-кун, совсем другое дело – действительно ли вам лучше жить вместе.
— Э?
— Услышав слова Сагири и прочтя твоё ранобэ... Я чувствую, что будет гораздо опаснее, если я позволю вам жить вместе.
— Э? Э-Э?
—В Вот почему я буду внимательней присматривать за вами. Что за выражение лица? Разве вы не говорили, что я могу приходить сюда иногда?
— Да, это так...
— Ну и решено.
— ... Кх.
Для меня так сложно было получить «люблю» от Сагири! Теперь мне и с этим придется разбираться!!!
— Я пойду.
Она встала. Перед тем как выйти, моя тётя обернулась, а её глаза превратились в две ледяные колонны, обухом ударившие меня.
— Послушай внимательно, Масамунэ-кун. Я ни о чём не прошу тебя. Не заставляю отказаться от мечты, работы или чего-либо. Если ты больше не находишь счастья в том что делаешь – просто отпусти это. Если захочешь, то просто расскажи мне об этом – в любое время, в любом месте.
— Я сам обо всём позабочусь.
Лишь потом её взор отступил, оставляя меня позади.
Затем пришел Кусанаги-сэмпай. Конечно же, он тщательно расспрашивал дома ли моя тётя перед своим прибытием.
Похоже, что их первая встреча нанесла ему серьёзный удар – да и он сам мог дать Кёке-сан очередное плохое впечатление об авторах ранобэ. Возможно лучше им никогда не встречаться.
Зачем ему вообще сюда приходить?
— Изуми. Я хочу извиниться за свои действия в прошлый раз.
Оказалось, что он пришел принести извинения. Кусанаги-сэмпай принес деньги (заплатить за мытьё полов) и еду... даже хотя кое-кого другого вырвало здесь в прошлый раз... Похоже, что он не совсем безнадёжный.
— Всё нормально.
— Благодарю. Когда проснулся, то почувствовал себя так плохо из-за своего поведения, что не осмелел позвонить.
Пусть и немного труслив.
Но всё же это ближе к его реальной личности, по сравнению с его высокомерным отношением, когда он получил аниме. Сегодня он косплеил Клойда, надев черное пальто и серебряные аксессуары.
— В качестве извинений я принес немного еды – не хочешь?
Да! Это же тот торт, который мне больше всего нравится!
— Я сказал же, что уже простил тебя и Шидо-куна за блевотину в моём доме. И за то, что вы дали Кёке-сан плохое впечатление об авторах ранобэ.
— Это хорошо... так как ты простил меня, то не мог бы выслушать мою историю?
— Если ты не против разговора перед моим домом.
— ... А мы не можем продолжить внутри?
— Похоже, что это займет некоторое время – ведь ты всё ещё сердишься?
— Ну конечно же! Когда у людей мучительные лица, то они продолжат депрессировать, а их разум продолжит проматывать это жестокое событие снова и снова. Даже выпивка или уход в работу с головой не помогают. Лишь парень в ранобэ может восстановить разбитое сердце. Реальная жизнь не так проста! Вот почему я злюсь.
Да-да, его язык словно понесло. Ну, по крайней мере, я согласен с ним. Ты ну никак сразу же не восстановишься после болезненного опыта. Даже если кто-нибудь и выглядит внешне нормальным – но внутренне это не так. Раны оставляют психические шрамы, которые лишь углубляются со временем.
Некоторые могут не справиться с этим и теряют свою улыбку. Некоторые могут вытащить себя на улицу. А некоторые могут превратиться в хикикомори.
И не только лишь мы. Я не столь наивен говорить «это всего лишь жизнь», ведь большая часть людей всю свою жизнь так проводят – скрывая собственные раны.
Вот почему им необходимо ходить в школу, нужно читать книги – чтобы убедиться, что они не потеряли веру в жизнь.
— Похоже, что Кусанаги-сэмпай снова стал обычным.
— Да. Я почувствовал, как во мне что-то щелкнуло, когда я услышал об аниме. Подумать только, что я тогда сказал нечто настолько глупое.
Он на самом деле довольно пессимистичен – в отличие от Элф.
— Сейчас выпускают третий Блю-рэй диск по Настоящей любви. Там убирают пар в онсэнах.
— Это – вполне обычно для аниме.
— Да. Однако в этот раз люди начали жаловаться по поводу [Ареолы героини слишком большие!]!
— ...
Я даже не знаю, что ему ответить.
— Мои фанаты очень злы! Они говорят [Сделать столь большие ареолы – идея автора?] или [Что за странный цвет!] – они заполонили мой блог своими комментариями!
— Так... ты думаешь, что они не должны так говорить?
— Нет. Люди могут сказать, что лишь странные типы так говорят, но я думаю, что так как они заплатили за мою книгу или аниме, то автор не должен плохо о них говорить. Я действительно так думаю. Но!
— Но?
— Они все – идиоты! Воистину идиоты! Невероятные идиоты! Почему они говорят мне всё это? Что изменится? Я не видел ареолы, когда проверял видеоряд, так как я мог знать – большие они или маленькие? У меня точно нет особых сил! Каждый день приносит столько проблем! Чувствую себя как отец, на сына которого пришел жаловаться учитель. Я так устал – как долго ещё это будет продолжаться?
Этот разговор читатели не должны слышать. Все это лишь жалобы лично от автора.
— Как и сегодня. Я – автор оригинала, но мне приходится просить редактора: «Пожалуйста, показывайте у этого персонажа ареолы поменьше!»
У него свои слабости, но, по крайней мере, он относится к своим фанатам с добротой. Все его слова, сказанные ранее не изменят этого. Мне нужно научиться этому у него.
— Ох, чёрт, последние месяцы были настолько хаотичны, что у меня совсем нет времени писать что-либо... Я совершенно забыл о своей собственной работе!
Он вздохнул и продолжил:
— Изуми... жизнь – не проста. Я так взбесился, что хотел всем рассказать о тёмной стороне этой чертовой работы!
— Хватит уже! Пожалуйста, остановитесь!
— Нет, Изуми. Я не говорю это тебе, потому что ты автор или новичок. Я лишь хочу излить своё негодование.
Так ты всего лишь хочешь излить всё? Я думал, что ты врубил цундере.
— Нет, я всего лишь пытался превратить свою злость в рабочую мотивацию. Безусловно лучше работать, нежели дурачиться, но я не думаю, что смогу долго протянуть. Возможно завтра, а может в следующем году, но скоро я не смогу писать, и моя карьера подойдет к концу.
— Ты говорил тоже самое, когда твоё ранобэ получило аниме-адаптацию.
Ты всё такой же...
— Нет, это не так. В этот раз моя карьера в самом деле в опасности. Теперь я понимаю, почему некоторые из моих сэмпаев исчезают после получения аниме-адаптации.
После этих слов его мотивация внезапно испарилась, и он пожал плечами:
— Хех, всё-таки так хорошо, когда выговоришься.
— Я думал, что ты пришел извиниться передо мной?!
— Я ухожу, ведь ещё много чего нужно сделать, — он повернулся и собирался уйти.
— Много чего нужно сделать?
— Конечно же работы. Да, я собирался умереть, но всё же продолжу писать до самого последнего вздоха... и мой банковский счёт почти опустел...
Так вот кого люди называют истинными цундере!
На следующий день после школы я вышел на станции Кита-Сэнджу, чтобы встретиться с Мегуми. Она предложила неплохое кафе, и я её угощал.
— Спасибо тебе, Онии-сан!
— Всегда пожалуйста.
— Эхе-хе, просить более взрослого парня платить за меня – такое чувство, будто я уже взрослая.
Ты говоришь об этом так, будто я пикаплю случайных девушек на улице...
Потом мы направились в район Аракавы. С обеих сторон дороги выстроились длинные ряды деревьев сакуры. Люди чувствуют себя лучше, просто идя по этому пути.
— Уря... Повезло, что деревья цветут.
— Уху-ху-ху, это же недавно стало лучшим местом для свиданий. Я планировала вытащить тебя сюда.
— Ох, вот как?
Мегуми ухмылялась. С тех пор как она перешла на второй год обучения, она становилась всё взрослее и взрослее.
— Мегуми! Перестань тянуть меня за руку!
— Э? Но ты так радовался.
Это не так! Отпусти мою руку.
— Кстати...
— Да?
— Причина, по которой я сегодня тебя угощал...
— Ты хотел поблагодарить меня, не так ли?
— Вечеринка. Ты помнишь какой подарок просила в Белый день?
Помнишь то время, когда дала мне список.
— Угу.
— От него у меня голова болела... но я решил, как отплатить тебе.
— Э? Онии-сан, о чём ты говоришь? — сказала она, помахав рукой. Это выглядело так мило, среди летающих лепестков сакуры.
— Я получила подарок на Белый день.
— Э?
Что? Когда?
— Ты не помнишь? Там в списке был особый пункт.
Услышав это я всё равно не понимал. Она надулась и пробормотала: — Особый подарок! Онии-сан сделает что-нибудь и Изуми-тян пойдет в школу.
— А...
— Это был удивительный подарок. Спасибо. Эхе-хе.
— В самом деле...
Если она так себя ведет перед всеми, то ясно, почему она так популярна.
И наконец... Сагири.
Первого апреля, в день тестирования...
— ... Я... также люблю его.
Её слова буквально звучали для меня как признание.
— У меня есть тот, которого я люблю.
Вот что она ответила на моё признание. Возможно, что человек, которого она любит...
Я должен выяснить это... хотя, вернее, такой был план, но на следующий же день она заперлась в закрытой комнате и не виделась со мной.
Конечно же у нас было несколько коротких разговоров через дверь, когда я приносил ей еду – но только и всего.
Если честно, то я мог продавить это силой, если ситуация требовала этого, но всё же не решался. Ведь так стыдно. Очень... стыдно. Я отчасти боюсь ответа.
Если кратко, то я не осмеливался спросить.
— ... Гх, гх...
Уже несколько дней меня терзало беспокойство – лишь её образ стоял в моём сознании.
Как и сегодня. И когда я думал об этом...
«Бам-бам»
Потолок затрясся. Это звучало как: «Я хочу кое-что сказать, так что иди сюда».
Если она этого хочет, то я не могу проигнорировать её. Я мысленно собрался и пошел к её комнате. Через мгновение открылась дверь.
— ...
Почему-то её сегодняшняя одежда выглядела очень мило. Одного лишь взгляда достаточно, чтобы мы оба покраснели.
Я полностью понимал, что эта ситуация была странной. После признания, после её ответа, что она «любит меня» было ясно, что она будет говорить о том «признании». Я так нервничал, что думал, что могу упасть в обморок.
— ...
— ...
Мы оба молчали. Наконец, я решил начать.
— Насчет...
— Насчет...
Мы оба снова затихли.
— ... Ты первый, — сказала Сагири. Ладно.
— Сагири... ну... о том, что ты сказала несколько дней назад...
~~~~~~~~~~~~~~~
Она дико покраснела – почти повалил пар.
— Да, насчёт этого...
— Эм... Эм...
Сагири уставилась на меня.
— ... Я, я люблю тебя.
— ...
Ох... так прямо... ох... я... чувствую, словно таю...
— Как младшая сестра.
— ... Что?
— Нии-сан, ты хочешь стать для меня настоящим братом, не так ли?
— Угу... угу... да, я говорил это.
— Настоящий брат и сестра не могут любить друг друга, верно?
— ... Да, я так тоже говорил.
— Так что я люблю тебя, как младшая сестра – с этим нет никаких проблем?
— ... Нет.
— Му... ну и ладно – что это с тобой сегодня... — она надулась.
... У меня такое чувство, будто она мне отомстила. Почему? Как странно.
— Хух... — мои плечи опустились. Откровенно говоря, я чувствую себя немного подавленным, но в то же время уверенным.
Видя меня таким, Сагири сказала недовольным тоном: — Ну ты и дурак.
~ Последняя глава ~