Когда покинул работу, начался дождь. Я ощутил запах будто от горящего бетона.

Ведь и правда по прогнозу говорили, что вечером дождь будет.

Я думал, что успею до начала вернуться, но дождь меня опередил.

Хотя при мне был зонт, так что не страшно.

Я направлялся к станции, когда зазвонил телефон.

Я зажал зонт между головой и плечом и посмотрел на экран.

Звонил отец.

Я вспомнил, что скоро маму выписывают. Может сегодня.

Я остановился и ответил, и тут же заговорил отец.

«Кадзуки. Прости, мог бы сейчас прийти?» — голос был напряжённым, и я сам насторожился.

— Что-то случилось?

«К нам Сёко-сан пришла. Сейчас она здесь».

— Что?!

Я был поражён неожиданной информацией.

Тётя Сёко вернулась?..

— С Канон связывались?..

«Пока нет. Может ты напишешь?»

— Хорошо. Сейчас напишу. Скоро буду.

Закончив разговор, я открыл социальную сеть, чтобы сообщить Канон.

Я набирал предложения дрожащими пальцами.

Давно я не возвращался дома, но не думал, что причина будет такой.

Знакомая прихожая от напряжения казалась какой-то чужой.

Я вздохнул и открыл дверь.

Там стояли две пары обуви.

Отца и женская, но мама такую не носит.

Я положил мокрый зонт в подставку, с краю оставил обувь, и тут из комнаты показался отец.

Я какое-то время не видел его, и кажется, что у него появилось ещё больше морщин.

— Прости, что так внезапно.

— Нет, всё в порядке.

— ... Она в гостиной.

— Ага...

Я понял, что он не говорил с ней.

— Если честно, не знаю, как с ней говорить... И мать попросить не могу. Прости...

Я редко видел тётю.

И отец встречался с ней не чаще.

Пусть она сестра мамы, но как-то странно лезть с расспросами к сбежавшей женщине, которая внезапно объявилась.

И отец не очень умел общаться с кем-то помимо родных.

— Кстати, когда маму выписывают?

— На следующей неделе.

— Ясно...

Сейчас мне надо поговорить с тётей.

Я сообщил Канон, но добираться сюда около часа.

... Ну ладно.

Собравшись, я открыл дверь в гостиную.

Как и сказал отец, тётя сидела на диване и смотрела на экран телефона.

За все те годы, что я её не видел, она не изменилась, хотя я плохо её помню.

Волосы светлые и атмосфера такая же, какая Канон окружает. Только более взрослая.

Увидев меня, тётя положила телефон на стол, поднялась и кивнула. Я тоже поклонился.

— ... Здравствуй.

Я разглядел экран телефона.

На нём была открыта социальная сеть и контакт Канон...

Похоже она просматривала сообщения от дочери.

Мы сели на диван и какое-то время молчали.

Вроде и собрался поговорить, но не знал, откуда начать.

— Это... Давно не виделись.

Если будем молчать, ничего не начнётся, так что я кое-как начал.

— Да, давно. Ты вырос, Кадзуки-кун.

— А, да...

Когда мне уже столько лет, только родня может говорить «ты вырос».

— От Канон? — я спросил, посмотрев на телефон, и тётя кивнула.

— В последнее время она не пишет.

... Значит она перечитывала старые сообщения?

То есть Канон перестала отправлять сообщения. Наверное после культурного фестиваля.

Тётя какое-то время смотрела на меня, но вот сделалась серьёзной.

— Я слышала от брата. Ты взял опеку над Канон на себя.

— ... Да.

— Прости за доставленные неудобства, — она низко поклонилась.

Если честно, я не знал, как ответить.

Я не считал таким уж бременем то, что мне доверили Канон.

Скорее уж был благодарен...

— Я не считаю, что Канон доставила мне неудобства. Но учитывая её чувства... Не передо мной стоит извиняться...

— ... И правда... — выдавила она.

Мне не обязательно было говорить этого, тётя и сама знала.

Но реакция тёти не совпадала с тем, что я представлял по рассказам Канон.

Я считал её более своевольной и способной просто так надолго уйти из дома.

И теперь был слегка озадачен.

— Это... Могу я узнать причину?

— Причину, почему я ушла? Или почему вернулась?

— Обе.

Тётя Сёко вздохнула и прикрыла глаза.

Похоже не знала, как начать.

Какое-то время я только и слышал, как за окном идёт дождь.

— Потому что... Увидела след от самолёта в небе, — спокойно сказала она.

Тихим голосом.

Я ничего не понял и ждал, что женщина скажет ещё.

— Мужчина, за которого я собиралась замуж, сбежал, и я уже носила ребёнка. Когда она родилась, я всё время работала. С утра и до вечера в делах... Всегда безрассудна. Отца у неё не было, и я не хотела, чтобы мой ребёнок жил неполноценной жизнью, — тётя улыбнулась.

В её улыбке я узнал Канон. Всё же они и правда семья.

— Но иногда надо перевести дух. Хотелось сбежать, молча уйти и не возвращаться. Ничего в этом хорошего. Когда возвращаюсь и вижу её, сразу накатывает чувство вины... Но такой уж у меня характер, не могу я остановиться, — говорила она про себя. Но глядя на её слегка хитрую улыбку, я вспомнил слова Канон.

«Как же я зла на неё за то, что она просто ушла... Но я не могу её ненавидеть... Она из тех, кто покупает дорогой пудинг и радуется этому даже больше меня».

Да...

Она и правда простодушная.

Это не связано с тем, взрослый ты или хороший или плохой, а также как воспринимаешь этот мир.

Именно это я ощущал от тёти.

— В тот день... Я просто посмотрела в небо. И там тянулся длинный след от самолёта.

Почему-то.

Я представил, как за самолётом тянется шлейф.

Голубое небо, которое не имело ничего общего с дождём за окном.

— Я поняла, что уже несколько лет не смотрела в небо. Оно всегда было над нами, и самолёты каждый день летали, а я этого не понимала. А когда поняла, появилось желание, с которым я ничего не могла сделать.

Тут тётя замолчала и посмотрела в окно.

— Я хотела увидеть другой пейзаж...

— ...

Мне сложно это понять.

Головой переварил, но не понял.

— Потому вы импульсивно сбежали из дома?..

Только это я понял.

Тётя кивнула, соглашаясь с моими словами.

Импульсивно...

Я совру, если скажу, что со мной такого не бывало, но я никогда не пытался кардинально изменить свою жизнь. Химари предложила остаться именно Канон.

Но тётя вполне способна на такое.

Причина заключалась лишь в этом.

***

Винить её я не собираюсь.

Но я должен действовать в интересах Канон.

— Не скажу, что я замечательный взрослый, и для вас ещё ребёнок, и при том, что у меня своих детей нет, не мне такое говорить. И всё же... — я набрался храбрости, чтобы сказать это, и сжал руки, лежавшие на коленях. — Хотя бы перед Канон вы не могли бы вести себя как и подобает взрослой? Пусть лишь для вида. По крайней мере пока она не окончит школу, могли бы вы исполнять обязанности её родителя как полагается?..

Контраргументы, оскорбления, возражения...

Я был готов ответить на всё.

А тётя какое-то время просто молчала.

И в моей груди отражался один лишь шум дождя.

Я был так напряжён, что даже дышать не мог. Грудь сковало болью.

Сжатые кулаки заполнились потом, когда уголки губ женщины наконец приподнялись.

— Исполнять обязанности родителя как полагается... Тут я уже по определению провалилась.

— ...

Я ничего не мог сказать.

Был не в том положении.

— Но да. Как родитель я не состоялась. Не состоялась, и всё же... — из её глаз полились слёзы.

Я видел на её лице сожаление и другие чувства, которые был не в силах разобрать.

Не зная, как на это реагировать, я лишь отвёл взгляд и ждал.

И при этом слегка неуместно подумал... Когда плачет, она тоже на Канон похожа.

***

До ушей доносилось, как дождь стучал по виниловому зонту.

Канон и Химари как раз шли к станции.

... Тётя дома у моих родителей.

Сообщение от Кадзуки пришло, когда она как обычно готовила ужин.

Вначале Канон не поверила, когда увидела его.

Но у Кадзуки не было причин врать, и чтобы пойти к нему, она покинула дом.

Химари сказала, что присмотрит за домом, но Канон попросила пойти с ней.

Ведь было страшно.

Она молилась, чтобы мать вернулась, но теперь почему-то стало страшно.

С тех пор, как получила сообщение, она не переставала испытывать страх.

— Химари. Можно под твой зонтик? — спросила девушка через несколько минут, как они вышли.

Глаза подруги округлились от неожиданного вопроса.

— А? Но ты ведь так промокнешь.

— Ничего.

— Вот как... Тогда ладно.

Канон сложила свой зонт и встала рядом с Химари.

Они снова прижимались плечами.

Канон чувствовала плечо Химари.

И от этого бушевавшие чувства в ней слегка успокоились.

Кадзуки и Химари для Канон, у которой была только мать, стали первыми людьми, с которыми ей было спокойно.

— Это, я уже говорила раньше... Ты очень дорога мне, Химари.

— Канон-тян... Ты мне тоже очень дорога.

Они рассмеялись.

Говорить такое в лице было слегка неловко.

Прижимаясь друг к другу девушки шли к станции.

Прохожие бросали на них любопытные взгляды, но девушки не обращали на них внимания.

И вот через несколько минут...

— Вот мы и у стан...

Тут Химари внезапно замолчала и остановилась.

— Что случилось? — спросила Канон, но подруга не ответила.

Она смотрела в одном направлении и не двигалась.

Канон тоже туда посмотрела.

Там находилась автобусная остановка.

И женщина с конским хвостом смотрела прямо на них.

Нет, она смотрела на Химари.

Она быстро стала приближаться.

Канон думала, что надо бежать, но Химари не двигалась.

Девушка заметила, что подруга мелко дрожит, а женщина уже была перед ними.

— Наконец... Нашла...

Чувства, с которыми говорила женщина, было сложно описать.

Были облегчение, гнев и неудовлетворённость...

Канон сразу же всё поняла. Она искала Химари.

А в её голове всплыл образ Кадзуки.

Всеми это будет восприниматься как «мужчина прятал у себя дома несовершеннолетнюю»...

Нельзя, чтобы его заклеймили преступником.

Нельзя, чтобы с Кадзуки случилось такое. Нельзя, чтобы эта женщина обо всём узнала.

Это она предложила Химари остаться.

А значит ей и защищать Кадзуки и Химари...

Это чувство пылало как огонь и расходилось во всём теле.

Кровь в ней точно кипела, она обязана была действовать.

— Ты знакомая, Химари? — спросила Канон, а женщина нахмурилась.

Да, точно, Химари — не настоящее имя.

Но перед девушкой Канон не собиралась звать её настоящим именем.

— Не знаю, откуда это имя... Но да, знакомая... В этом я уверена, — сказала женщина, и Химари опустила голову.

Канон сделала полшага вперёд точно пытаясь закрыть её собой.

— Вот как... Я пригласила её к себе.

У удивлённой женщины округлились глаза.

А Канон продолжила.

— Я позвала её к себе домой, — проговорила Канон под взглядом женщины.