— Я слышал, что Манато отжил своё, — сказал Рэндзи и протянул золотую монету. — Мои соболезнования. Возьмите.

Харухиро вернул её обратно ему.

«Он не может принять их? Он должен просто взять их», было тем, о чём Рэндзи даже не думал. Если Харухиро сказал, что ему это не нужно, значит, так тому и быть.

Когда Рэндзи вернулся туда, где были его товарищи, у Рона было ошеломлённое выражение лица, а Сасса и Тиби тоже не сказали ни слова. Адати был единственным, кто решился на это.

— Постой, Рэндзи.

— Что?

— Ты когда-нибудь слышал о смысле денег? — Адати был явно в плохом настроении. — Понимаешь, что может сделать золотая монета, одна золотая?

— ...Конечно, понимаю.

— Понимаешь? Правда?

— Адати, ты что, перепил? — спросил Рэндзи.

— Это не имеет никакого отношения к этому, не так ли? Независимо от того, перепил я или нет. Имеет ли это какое-либо отношение к делу? Я так не думаю. Я говорю здесь о значении денег. Ты меня понял? Это была одна золотая, ясно? Не одна серебреная, а одна золотая. Не то чтобы я хотел, чтобы ты тратил впустую хоть одну серебренную. Хотя думаю, это само собой разумеется.

— Ах! — Рон поднял пустую чашку. — Эй, Адати! Я заказал этот напиток. Зачем ты его выпил?!

— А? — Адати посмотрел на Рона с гнусавым смешком. — Как ты думаешь, кто управляет всеми деньгами? Я, верно? Когда мы пьём в таком месте, как это, я оплачиваю весь счёт. Другими словами, даже если ты закажешь напиток, это будет то же самое, как если бы я заказал его сам, не так ли?

— Это не имеет к этому никакого отношения!

— Имеет. Для начала, если ты говоришь, что это было твоё, то тебе следовало выпить его сразу. Ты этого не сделал, поэтому я выпил его за тебя. Вот и всё.

— Нет, только что Рэндзи пошёл туда, и кое-что случилось, так что...

— Это не моё дело. У меня нет времени на идиотов.

— Н-Не называй меня идиотом. Ты задеваешь мои чувства!

— Судя по тому, как ты выглядишь, ты ужасно наивен. Тебе это не идёт. Скорее это как-то жутковато.

— ...Ты засранец... Когда ты выпивший, твой язык ещё острее, чем обычно...

— Если не хочешь, чтобы я что-нибудь говорил о тебе, тогда тебе лучше помолчать, — усмехнулся Адати. — Мне на тебя наплевать, Рон. Рэндзи, мы ещё не закончили говорить о твоём отношении к деньгам.

— ...Мы достаточно поговорили. Они её не взяли.

— А что, если бы они оставили себе? — потребовал Адати.

— Для начала это были мои деньги.

— У тебя есть свои деньги, потому что я управляю ими и распределяю их каждому из вас по запланированному графику. А теперь послушай меня. Деньги, которые остаются неизрасходованными, не исчезают. Похоже ли это на здравый смысл? Что ж, в мире есть изрядное количество идиотов, которые не понимают этого очевидного факта. На самом деле их довольно много. Как ты, например. Одна золотая? Не тащи это дерьмо со мной, Рэндзи. Речь идёт о деньгах, которые ты хотел дать ради их какого-то там соболезнования. Может быть, ты просто хотел покрасоваться, но, если будешь так напрасно тратить деньги, всё это исчезнет в мгновение ока.

— Я не пытался покрасоваться, — сказал Рэндзи.

— Ох-хо. Хорошо. Ну, допустим, это правда. Эй, Рон, закажи ещё выпивку. Также можешь заказать и для себя. Вам, ребята, ничем не помочь.

— ...И-Извини, чувак-Эй, подожди! Я тебе не мальчик на побегушках!

— А? Хочешь что-то сказать? — Адати огрызнулся.

— Нет... П-Понял, ещё выпивки, ладно.

— Рэндзи.

— ...Что?

— Ты только что вздохнул? — потребовал Адати. — Ты сделал это, не так ли? Что это должно было значить? Могу я получить объяснение?

— Ты жалкий пьянчуга... — пробормотал Рэндзи.

— Ох, что это такое? Когда тебе становится плохо, ты начинаешь относиться к людям как к пьяницам и убегаешь прямо как сейчас? Ну, я не возражаю. Но, знаешь, это неубедительно – так себя вести.

Рэндзи снова был близок к тому, чтобы вздохнуть, но сдержался. Казалось, что они не должны позволять Адати пить слишком часто.

«Вот так у нас тоже есть свои проблемы. Должно быть, тебе было тяжелее, Манато», — подумал он. — «Покойся с миром...».

***

Миморин была подавлена. Или, скорее, измучена. Нет, она не могла сказать, жива она или мертва. Она, наверное, ещё стала ниже ростом. Вот как это чувствовалось.

— О-о-ох... Ми-и-и-и-мори-и-и-ин. Ты всё ещё плохо себя чувствуешь, ага. Ми-и-и-и-мори-и-и-ин...

Анна-сан погладила её по голове. Миморин сидела на кровати. Анна-сан стояла на коленях на кровати и обнимала её. Это было мило с её стороны.

Миморин не знала, как долго она была в таком состоянии. Когда Анна-сан взобралась туда? Было непонятно. Она не помнила. Когда Анна-сан прислонилась к ней, из глаз Миморин потекли слёзы.

— Всё будет хорошо, ага. Плачь сколько хочешь. Поплачь на груди Анны-сан, пока не почувствуешь себя лучше. Это нормально-плакать. Тише, тише, плачь сколько угодно...

— ...Харухиро! — Миморин всхлипнула.

Когда я окликнула его по имени, слёзы потекли ещё сильнее. Они всё ещё не знали, был ли Харухиро в безопасности или нет, но никто не нашел пути назад в Царство Сумерек теперь, когда вход был разрушен.

Тада сказал ей «Сдайся уже». Это заставило её сорваться, и Миморин, вероятно, немного взбесилась. Токимунэ и Киккаве пришлось заломить ей руки за спину, а когда она пришла в себя, и Тада, и сама Миморин были покрыты кровью.

Что бы ей ни говорили, она не могла сдаться. Она никак не могла этого сделать. Но что же ей тогда делать?

Миморин попыталась как-то остановить слёзы. Прошло много времени, прежде чем они утихли.

— Анна-сан, — пробормотала она.

— Что, Миморин?

— Что мне делать?

— Миморин, честно говоря... Сказать по правде, Анна-сан тоже не знает... Но, ага...

— Мм-хм.

— Мимори-и-и-ин...

Анна-сан слегка оттолкнула Миморин, затем посмотрела ей прямо в глаза.

— Ми-и-и-и-мори-и-и-ин...

— Что такое?

— Ты сильно похудела...

— Теперь я похудела.

— ...Beautiful.

— Бурифо?

— Не знаю, как же это сказать... Как?

— Как?

— Ты су... супер красотка теперь, Миморин.

Миморин коснулась своего лица и попыталась ударить себя по плечам и груди. Она уже давно не ела ничего, что можно было бы назвать едой, поэтому потеряла много мяса.

— Моя грудь стала меньше.

— Но у тебя всё ещё мясистая грудь, да? У тебя всё ещё есть она, верно?

— Мясистая...

Миморин закрыла лицо руками. Она снова заплакала.

— Я хочу съесть мясной пирог.

— Почему ты так говоришь?!

— Я хочу есть мясные пироги с Харухиро!

— Анна-сан не видит связи! Подожди! Судя по тому, как сейчас выглядит Миморин, ты можешь стремиться стать Мисс Гримгар! Полегче! Забудь об этом глупом вилли! Есть куча мужчин получше!

— Они мне не нужны! Я хочу Харухиро!

— У Миморин проблемы, да...

Анна-сан снова обняла Миморин. Они не могли продолжать это вечно. Миморин тоже это знала. Но она ещё не была готова встать на ноги. Она не могла сдаться.

— Как же я хочу тебя увидеть вновь. Харухиро, я хочу увидеть тебя-я-я-я...

Слёзам не было конца. Сколько дней, сколько месяцев, сколько лет пройдет, прежде чем они иссякнут?

Миморин не знала.

***

Кудзуока.

Люди называли его мусором.

— ...И это именно то, кем я являюсь.

Он разыгрывал дурака и отпускал шутки за свой счет при каждой возможности. Комедийный номер с одним человеком давался ему легко.

Кстати, сейчас он был один. Он оказался один в Чудесной Дыре, из всех мест. Он сидел на земле, перед ним лежали два трупа. Возможно, когда-нибудь они начнут двигаться под проклятием Бессмертного Короля, но сейчас они даже не дёргались, а мёртвое тело было просто мёртвым телом. Однако, войдя в Чудесную Дыру в компании из шести человек, там теперь оставалось два тела и он один, что означало, что отсутствовало ещё трое.

— Чёрт возьми. Они кинули меня.

Кудзуока держал свою правую руку левой. Его предплечье кровоточило. Он был один, с безмолвными трупами, его единственной компанией, и его доминирующая рука была ранена. Это было вполне подходящее решение.

— Нет. Пришло время изменить точку зрения.

Теперь было правдой, что трое других, те, кто не были трупами, оставили Кудзуоку позади, но правда заключалась в том, что они убежали, преследуемые тем жутким, шумным, немного опасным монстром, с которым они столкнулись в первый раз. До того, как это произошло, жуткое, шумное чудовище стало причиной этих двух трупов, и, сверкнув своими одиннадцатью похожими на хлыст хвостами, оно ранило доминирующую руку Кудзуоки. Он понял, что дела плохи, поэтому присоединился к трупам и притворился мёртвым.

Да, так всё и было. Вот почему остальные трое убежали, вероятно, думая, что он мёртв. Какие идиоты.

— ...Ну, хэй. В этом нет ничего необычного. Я здесь победитель, верно?

Однако поблизости не было никаких признаков каких-либо живых существ, так что, казалось, пришло время убираться отсюда. Кудзуока провёл обыск трупов, запихивая всё ценное в свой рюкзак.

— Хе-хе-хе, здесь это не пригодится мертвецам. Извиняйте. Нет, не то чтобы мне нужно ваше прощение. Простите вы меня или нет, не имеет значения. В конце концов, вы же мертвы. Ах, но всё равно, чёрт возьми, у меня болит рука. Из-за того, что вы, ребята, пошли и сдохли так быстро, я тоже пострадал. Создали мне проблемы. Бесполезные, совершенно бесполезные. Такие люди, как вы, заслуживают смерти. Ну, хотя я уверен, что остальные трое тоже уже где-то мертвы. И я единственный выживший. Чёрт, я в порядке. Мве-хе-хе-хе...

Он взял за правило наступать на трупы своих бывших товарищей. При этом он смог расстаться с ними в самом прямом смысле этого слова. Это позволило ему принять это. Он думал об этом как о ритуале. Кроме того, это было чертовски приятно.

— Я жив, а вы - нет. Вот почему мы знаем, что я лучше вас. Поняли? Да, держу пари, что вы этого не узнаете. Я имею в виду, что вы же ведь сдохли.

Теперь, что делать дальше, не было никакой проблемы. Если он был один, он мог бы прекрасно обойтись. Кудзуока был уверен в себе. В одиночку он мог выбраться из любого трудного положения.

Однако работать в одиночку было неэффективно, когда дело доходило до зарабатывания денег, поэтому он привлекал кучу идиотов, чтобы заполнить необходимые цифры. Тем не менее, хотя он и любил деньги, для него это было всего лишь второе место. Его жизнь была самым важным. Выжить. Выжить самому. Что бы ни случилось, он выживет любой ценой. Даже если ему придётся использовать всех остальных в качестве жертвенных пешек, он продолжит жить.

Кудзуока понял. Он не был похож на Сому. Они попали в Гримгар в один и тот же день. Можно сказать, они были ровесниками и примерно одного возраста, но этот парень с самого начала был совершенно другим. Несмотря на то, что он был тупицей, этот парень мог сделать всё, что бы он ни попытался. Хуже того, он был настолько тупым, что ехидные замечания и сарказм не доходили до него. Однако только потому, что они были из одной начальной группы, он говорил что-то вроде: «Мы товарищи, так что давайте усердно работать вместе», как будто это ничего не значило. Ужас. Он был таким мерзким, но цыпочки его обожали.

«Чёрт, так круто. Да, да, неважно. Сома, ты такой классный. Лучший. Просто сдохни. Мне всё равно как, просто сдохни прямо сейчас».

Но даже если бы он так проклинал парня, такие парни, как он, просто так не умрут. Более того, он не оставался в безопасной зоне и продолжал погружаться всё глубже и глубже в опасные места, но всё равно возвращался живым. Он добивался всего, чего мог.

Кудзуока не был похож на Сому. Он не мог быть таким, как Сома. Ему нужно было чем-то жертвовать, чтобы жить. Он не мог пожертвовать собой. Если он это сделает, то умрёт. Вот почему он пожертвовал бы кем угодно другим, чтобы быть уверенным, что сможет жить. Он бы не подумал, — «Извините. Простите меня». Он убивал живых существ, чтобы есть. Это было в точности то же самое. Чего бы это ни стоило, он будет жить.

Кудзуоке потребовалось три дня, чтобы самостоятельно выбраться из Чудесной Дыры, и он вернулся на Одинокую Полевую Заставу. Если бы он пошел на такие необходимые жертвы, как эта, даже Кудзуока мог бы чего-то добиться. Он мог бы продолжать жить.

Он пошёл в переулок, намереваясь выпить, когда увидел, что эти трое едят в ларьке.

Кудзуока хотел развернуться и пойти обратно, но резко остановился. Когда он подошёл к троим и крикнул: — Эй, — у всех у них глаза повылезали из орбит.

Кудзуока ухмыльнулся. Эти парни тоже думали, что Кудзуока мёртв. Они даже, казалось, чувствовали себя виноватыми за то, что бросили его.

Полезные. Он всё ещё мог вытянуть из них больше. Чтобы Кудзуока мог продолжать жить по пути Кудзуоки. Всё ради того, чтобы он смог выжить.