- А-Нин, не бойся, - все еще продолжала Лу Сюэ Фэй. - Папа придет и найдет нас, А-Нин. Брату и сестре очень понравится Нин. Ты должна быть хорошим ребенком и слушать папу, хорошо?

Шэнь Цин Ци коснулась холодных щек Лу Сюэ Фэй, села и приложила тонкие сухие руки Лу Сюэ Фэй себе на лицо.

- Угу... - она энергично кивнула. - Мама, Нин не боится. А-Нин будет слушать своего отца и любить своих брата и сестру. Нин будет вечно помнить свою мать, и Нин будет помнить каждое слово, сказанное матерью. Каждое слово.

Руки Лу Сюэ Фэй дрожали, она нежно гладила маленькое личико дочери.

- Правильно, - засмеялась она.

Улыбка была немного ошеломленной, но в то же время успокаивающей. Ее Нин, казалось, выросла, и она могла спокойно уйти, и даже могла бы улыбнуться подземному миру.

- А-Нин, послушай маму... - она кашлянула, а затем настояла на том, чтобы попытаться закончить последние слова, обращенные к дочери.

Она правда чувствовала, что сейчас умрет. Если она этого не скажет, то никогда не сможет бы произнести это вслух.

- Нин, мама положила кое-что в одежды Бодхисаттвы дома, не забудь взять это... - ее ресницы опустились, и немного света в глазах погасло.

Лицо дочери было ясным, только маленькие ручки, держащие ее, все еще были теплыми, и слабый аромат ее тела, как и в весенний сезон, жизненная сила, которая никогда не угасает - это то, что дает ей сейчас энергию.

- А-Нин, не бойся.

Она продолжала повторять эти слова, даже когда умирала, она не могла отпустить свою маленькую дочь.

- Мама, А-Нин не боится, - Шэнь Цин Ци прижала свое маленькое тельце в объятия Лу Сюэ Фэй.

Лу Сюэ Фэй медленно опустила руки, а затем положила их на лицо дочери, в то время как Шэнь Цин Ци пошевелилась. Она не двигалась с полминуты, но ей было грустно обнаружить, что рука матери становилась все холоднее и холоднее. Она взяла Лу Сюэ Фэй за руку и время от времени согревала ее.

- Мама, здесь не так холодно. Нин подует на мамины руки, и маме больше не будет холодно, - время от времени она выдувала тепло, но рука Лу Сюэ Фэй становилась все холоднее и холоднее.

Руки ее матери больше не будут теплыми, глаза матери больше не откроются, мама больше не скажет: «Нин, не бойся»… В этом мире, если и был кто-то, кто держал ее ладони словно сокровище, то только ее мать, ее мать…

- Мама, мама...

Шэнь Цин Ци время от времени вскрикивала, как будто хотела, чтобы та проснулась, но она также знала, что мама больше не слышит ее. Шэнь Цин Ци все еще держала свое маленькое тельце в объятиях Лу Сюэ Фэй, потому, что она была ее матерью, она не боялась. Она совсем не боялась, она просто хотела, чтобы мама обняла ее, в будущем у нее не будет матери, и она больше не может позвать ее.

Она закрыла глаза и тихо произнесла что-то одними губами, как будто повторяя буддийские писания, слово за словом, предложение за предложением…

- Избавься от всех грехов и возродись на доброй земле...

Она поперхнулась, и ее голос стал почти беззвучным. Но прежде чем она остановилась, она пропела предсмертную мантру для своей матери, она совершит религиозные церемонии, чтобы помочь душе своей матери обрести покой, и она отправит свою мать на дорогу на Небеса. Она жива, но ее мать умерла. Она снова села, взяла холодную руку матери и положила ее на свое маленькое личико.

Мама, Нин не боится, Нин совершенно не боится.

Нин отправит тебя отдыхать.

Она осторожно взяла руку Лу Сюэ Фэй и положила перед собой, а затем вытерла слезы с лица своей маленькой рукой. И тут она обнаружила, что носовой платок с другой стороны был испачкан кровью.

На самом деле Шэнь Цин Ци знала, что ее матери давно следовало уйти. Врач сказал, что она умерла бы раньше и ее страдания могли бы быть меньше, но мама не захотела. Она задерживала свой последний вздох. Она ждала кого-то, но, в конце концов, не дождалась, и ей также не хотелось оставлять свою маленькую дочь. Ей хотелось еще раз взглянуть на свою дочь. Ей все еще нужно было многое сказать своей дочери, существовало так много вещей, которые она хотела ей сообщить. Шэнь Цин Ци взяла платок, затем забралась на простую деревянную полку, стянула разорванное хлопковое одеяло и накрыла тело Лу Сюэ Фэй, затем опустилась на колени и трижды сильно ударилась головой о землю, прежде чем убежать.

В этой части деревни никто не жил, стоял только их полуразрушенный дом и у двери стояла маленькая миска с половиной риса в ней. Шэнь Цин Ци взглянула на миску с рисом и выбежала. Она поспешно постучала в дверь фермера, пока дверь не открылась. Опустилась на колени у двери, а затем ударилась головой о землю. Это была семья, которая была добра к ней в ее предыдущей жизни. После смерти ее матери они заботились о ней, пока она была еще молода, и помогли похоронить ее мать. Когда они прошли мимо дома, тело ее матери уже воняло, потому что никто не знал, что Лу Сюэ Фэй мертва.

В то время она была еще молода, и не понимала. Она думала, что ее мать спит и просто не просыпалась. Только позже она поняла, что для ее матери было невозможно снова проснуться.

Она подняла лицо и увидела выходящую из дома трудолюбивую женщину лет сорока, та была потрясена, когда увидела Шэнь Цин Ци.

Разве это не Сяо[1] Цин Ци из семьи госпожи Шэнь? Что не так? Почему она стоит на коленях?

Она поспешила помочь Шэнь Цин Ци подняться, но Шэнь Цин Ци с грохотом ударилась головой о землю. Это почти разбило сердца людей.

- Тетя, мама Нин уснула, и она больше не проснется. Тетя, помоги Нин. Нин умоляет тетушку помочь Нин, - говорила она, продолжая кланяться.

Все в деревне вели себя уклончиво, как будто мать и дочь были змеями или зверьми.

Лу Сюэ Фэй была больна, и ее болезнь долго нельзя было излечить. Говорили, что ее болезнь заразна, поэтому все в деревне боялись, что болезнь передастся, и так они позволили матери и дочери жить в самом дальнем и полуразрушенном доме деревни. Даже за еду, которую они ели, Лу Сюэ Фэй использовала свои вещи в обмен. Они оставляли еду у двери и сразу же уходили. Все боялись сделать хотя бы еще один шаг. Все испытывали отвращение.

А теперь она может обратиться за помощью только к этой семье, остальные вообще не открыли бы ей дверь. Она опробовала это в своей прошлой жизни, она умирала. Ела камни с земли, она стучала в двери других людей. Даже если бы кто-то и открывал ей дверь, никто не дал даже кусочка еды. Ее били и ругали. Она спряталась и в одиночестве плакала, зовя свою мать. Она была голодна и плакала у надгробия своей матери. Позже жена фермера не выдержала, увидев ее в таком состоянии, и привела домой, дала ей еду, воду и место для сна.

Пока не пришел папа… папа приехал, чтобы забрать ее, и она последовала за ним, и забыла отплатить ей за доброту… Она хотела, чтобы ее мать покоилась с миром, она хотела жить, она хотела, чтобы Хуан Ань Дун и Лу Цзыин прожили трагическую жизнь, чтобы они подумали, что смерть гораздо лучше, чем жизнь. Она должна защитить своих близких и всех, кто трагически погиб в ее прошлой жизни.

[1] Сяо — префикс, означающий “младший”. Префикс может употребляться вместе с фамилией, тогда это нечто официальное, аналогичное современному “младший коллега”. А вот “сяо” плюс имя создает уменьшительно-ласкательный элемент, так можно обратиться к близкому другу/родственнику младше вас, но и только. Иначе это как на официальном приеме обратиться к важному, пусть юному гостю “заинька”.