На протяжении всего Нового года Яоюань постоянно думал об этом. Но до того, как началась школа, Чжао Гоган больше никогда не звонил по этому номеру, по крайней мере дома. Каждый день, пока он был в душе, Яоюань просматривал сумку Чжао Гогана, проверял его мобильный телефон и другие разные вещи.

Не было никаких отклонений, и Яоюань начал постепенно расслабляться. Но однажды Тан Жуйкан поймал его с поличным сразу после того, как он закончил просматривать вещи Чжао Гогана.

— Сяо Юань, ты ...

— ......

— Что ты делаешь? — Тан Жуйкан нахмурился.

Яоюань подумал: "О нет, а что, если Тан Жуйкан подумал, что он ворует у Чжао Гогана, приведет ли это к ненужным неприятностям?" Он не мог скрыть от него что-то подобное, ему нужно было ясно это объяснить, возможно, он даже нашел бы союзника. Он немедленно потянул Тан Жуйкана за собой и сказал:

— Послушай меня, пойдем.

Яоюань затащил его в комнату Тан Жуйкана, наугад выбрал две тетради по практике и всунул одну в руки Тану, вторую же оставил себе и прошептал ему всю историю.

Тан Жуйкан был в замешательстве. Он не знал, почему Яоюань дал ему тетрадь, и подробности того, что сказал Яоюань дальше, сделали его выражение лица еще более сложным.

— Так что я должен выяснить, — Яоюань сказал. — Кто знает, какая женщина пытается его обмануть ради ден ...

— Подожди, — сказал Тан Жуйкан с тревогой. — Сяо Юань, послушай меня, ты не можешь делать подобное с дядей, понимаешь!

— Что! Даже если он кому-то нравится, это не может быть искренним чувством, все дело в его деньгах!

Дверь в комнату внезапно распахнулась, и Чжао Гоган сказал:

—Сяо Юань? Ты здесь?

Яоюань нахмурился:

— Что ты делаешь! Постучись в дверь, ты понял?

Тан Жуйкан был поражен и собирался что-то сказать, когда Яоюань снова посмотрел на подготовленную тетрадь для прикрытия и сказал Тан Жуйкану:

— Что ты выбрал для седьмого вопроса?

Тан Жуйкан взглянул на него и рефлекторно сказал:

— Д, — в то же время, втайне он подумал, оказывается, тетради были прикрытием! Яоюань действительно был мудрецом, таким умным!

Чжао Гоган даже не заметил, что у одного из них была тетрадь по литературе, а у другого по английскому, просто кивнул и закрыл дверь, уходя, не смея их беспокоить. Как только дверь закрылась, Яоюань выбросил свою тетрадь и тихо сказал Тан Жуйкану:

— Ты еще не понял!

— Нет, нет, — сказал Тан Жуйкан. — Яоюань, послушай меня.

Яоюань слегка нахмурился. Тан Жуйкан долго думал, а затем серьезно сказал:

— Сяо Юань, когда я жил со своим отцом, я действительно хотел, чтобы он снова женился.

— О чём ты говоришь?! — Яоюань почти не мог поверить своим ушам.

Тан Жуйкан сказал:

— Мой отец был совсем один, никто не хотел выходить за него замуж. Я часто думал о том, чтобы найти ему девушку, но, к сожалению, мы были бедны, и у него был я, буквально кувшин для масла, который нужно таскать*. Плюс бабушка и дедушка, о которых нужно заботиться, так что никто не желал. Подумай об этом, отцы тоже мужчины, сяо Юань. У него должна быть личная жизнь, иначе кто позаботится о нем, когда он состарится?

*в переносном смысле лишний груз, балласт, обуза

— Ты...

Тан Жуйкан сказал:

— Люди в прошлом остались в прошлом, мы должны смотреть вперед.

Яоюань встал, но долгое время не мог придумать, что сказать. Собираясь уходить, он не мог удержаться от слов:

— Я не знаю, что ты думаешь, но это мой папа, я сам позабочусь о нём! Моя мама сказала, чтобы я всегда заботился о нём! Ничего не поделаешь!

Тан Жуйкан встал и потянул за собой Яоюаня, сказав:

— Яоюань, подумай ясно, не будь импульсивным...

Яоюань оттолкнул Тан Жуйкана и был готов лопнуть от ярости; он просто не мог допустить таких же мыслей, как у Тана. Он в ярости вернулся в свою комнату и запер за собой дверь.

— Сяо Юань! — Тан Жуйкан последовал за ним. Чжао Гоган вышел из своей комнаты и спросил:

— Что случилось? Два брата поссорились?

Тан Жуйкан поспешил сказать, что ничего не случилось, и вернулся в свою комнату.

Сердце Яоюаня было полно горя, и ему некуда было их излить, он просто хотел найти что-то, чтобы разбить. В конце концов он вздохнул, затем сел, чтобы позвонить другу.

Ци Хуэйюй поднял трубку и лениво сказал:

— Придешь ночевать у меня сегодня вечером?

Яоюань просто хотел с кем-нибудь поговорить, но, услышав это, ему захотелось пойти в дом Ци Хуэйюя. Он сказал:

— Приди и забери меня, возьми и Чжан Чжэня. Как насчет того, чтобы сначала пойти в Личи-парк и купить газировку?

Школа начиналась через несколько дней. К основанию пешеходного моста прислонена пара велосипедов, Чжан Чжэнь только что вернулся после игры в баскетбол. Ци Хуэйюй, Яоюань и Чжан Чжэнь поднялись по мосту в тусклом свете ночи, сидели и болтали, попивая колу на краю моста.

— Есть доллар? Дайте ему доллар, — Яоюань обнаружил нищего недалеко.

Ци Хуэйюй подбросил монету. Она вспыхнула на свету, когда упала в миску нищего на соломенной циновке вдали и с грохотом приземлилась.

Семьи Ци Хуэйюй и Чжан Чжэнь были немного похожи на семьи Яоюаня; отец Ци Хуэйюя ухватился за хвосты Реформ и Открытости, решился заняться бизнесом в городе, как только заработал немного денег завел любовницу и развелся с матерью Ци Хуэйюя. Раньше он просто ежемесячно выплачивал алименты по договоренности с парой, состоящей из матери и сына, в то время как предавался своей жизни, состоящей из разврата и гедонизма.

Яоюань знал, что компания, основанная отцом Ци Хуэйюя, была подставной компанией, которая была основана в начале Реформ, когда можно было просто зарегистрировать компанию, взять ссуду, чтобы выманивать деньги, и искать партнерские отношения, абсолютно не говоря ни о каком бизнесе. Во время финансового кризиса 1997 года он стал банкротом вместе с остальной частью рынка, не мог больше платить алименты и бесследно убежал. Только мать-бухгалтер Ци Хуэйюй осталась заботиться о нём.

Отец Чжан Чжэня, напротив, любил играть в маджонг и азартные игры. Когда он был моложе, дома зачастую процветало семейное насилие; когда его отец терял деньги, он кричал и бил мать, отказываясь разговаривать с ними в течение нескольких дней. Если он выигрывал деньги, он давал Чжан Чжэню пару сотен, если проигрывал, то обычно не давал ему ни пенни на расходы на жизнь более чем за полмесяца.

Деньги Чжан Чжэня приходят и уходят, и обычно у него не хватало смелости попросить у мамы больше. Кроме того, у него была девушка, на которую ему нужно было потратить деньги, поэтому большую часть времени, если у него не хватало денег, он занимал у Яоюаня, которому никогда не возвращал. Яоюань самолично обеспечивал всю свою банду друзей.

Ци Хуэйюй выслушал рассказ Яоюаня и сказал:

— Твой брат застрял головой в двери или что-то в этом роде.

— Я тоже так думал. — неохотно сказал Яоюань.

Чжан Чжэнь сказал:

— Канкан в каком-то смысле тоже прав, ты не можешь этого отрицать.

Ци Хуэйюй успокаивал его:

— Может быть, твой отец только что получил сообщение, увидел, что это неизвестный номер, позвонил им, чтобы спросить, понял, что это старый друг, и поболтал с ними. Чего ты так раздражаешься?

Яоюань молчал, потягивая газировку, опустив голову.

— Даже если твой папа снова женится… — со вздохом произнес Чжан Чжэнь, — трудно сказать. С неба должен идти дождь, маме нужно снова выйти замуж, в этом мире есть много вещей, с которыми ты ничего не сможешь поделать.

Чжан Чжэнь не хотел говорить слишком много, но Ци Хуэйюй сказал:

— Что трудно сказать, ты бы согласился? Тебе легко сказать, если бы это был я, то точно не захотел бы. Моя мама сказала, что, когда она развелась с отцом, она определенно не позволила бы ему забрать меня. Он собирался жениться на новой мачехе, поэтому ему определенно пришлось бы слушаться эту женщину. Независимо от того, насколько ты близок к своему сыну, он никогда не сможет сравниться с твоей женой, каждую ночь в постели твоя мачеха может что-то говорить о тебе твоему отцу, посмотрим, сможешь ли ты тогда вынести это…

Чжан Чжэнь взглянул на Ци Хуэйюя, намекнув ему замолчать, но Яоюань сказал:

— Все в порядке, продолжай.

Ци Хуэйюй сказал:

— Яоюань, если твой отец найдет для тебя мачеху, ты можешь жить со мной, я позабочусь о тебе. Моих ежедневных расходов на жизнь хватит на то, чтобы поесть в кафетерии…

Яоюань нашел это забавным, но в то же время почувствовал себя тронутым:

— Ты можешь быть более серьезным?

Чжан Чжэнь сказал:

— Папа Яоюаня не будет слушать мачеху, не говори так.

Ци Хуэйюй сказал:

— Может, он не станет слушать в первый раз, а что во второй? А как насчет времени после этого? Что, если она будет очернять тебя каждый день? Кротовина превратится в гору. У семьи Яоюаня есть деньги, она определенно будет жаловаться, пока он не перестанет нравиться его отцу, тогда она получит все деньги в будущем... Короче говоря, если твой отец заболеет и умрет, супруга унаследует всё. После того, как она заберет половину наследства, остальное будет разделено между сыновьями.

Яоюань кивнул.

Ци Хуэйюй подумал еще немного и сказал:

— Сейчас он относится к тебе как к своему единственному сыну, но как насчет того, когда твоя мачеха родит еще одного?

Яоюань согласно хмыкнул, а затем подумал, что, если бы у Чжао Гогана было два сына, он определенно избаловал бы младшего. Дети такие милые, они мягкие и послушные, они назовут его «папа» и попросят, чтобы их побаловали… он также знал, что у него плохой характер, и если бы у Чжао Гогана был послушный маленький ребенок, Яоюань оказался бы незначительным. К тому же после того, как его отец снова женится, он станет одной семьей со своей мачехой, что он по сравнению с этим?

Чжан Чжэнь вздохнул и сказал:

— Когда я был маленьким и мои родители ссорились, моя мама также говорила, что не отдаст меня отцу. Развод есть развод, но нужно четко разделить свои финансы. Позволить незнакомой женщине жить в её доме, спать с её мужчиной, тратить деньги, спать в её постели и воспитывать сына… она сходит с ума, просто думая об этом. Она не отпускала меня с мачехой и сама мачехой становиться не хотела. Честно говоря, то, что вы добры, не означает, что вы будете ладить с их детьми, материнская природа всегда будет защищать своих детей, очень трудно удовлетворить обе стороны.

Эти слова сразу же поразили слабое место Яоюань. Он сказал:

— Ага.

В его глазах уже застыли слезы. Наблюдая за нескончаемым потоком машин под мостом, перекрещивающиеся круглые фары превращались в бесконечные кольца сквозь его слезы.

Ранним вечером, когда зажглись первые огни, под мерцающим неоном сидели на улице трое подростков. Никто не разговаривал, Ци Хуэйюй одной рукой обнял Яоюаня за плечи, и зазвонил телефон.

Ци Хуэйюй взял мобильный телефон, который подарил ему Яоюань, и нажал кнопку вызова; с другой стороны был Тан Жуйкан.

— Твой отец сказал, что тебе нужно пойти домой и поспать, — Ци Хуэйюй раздраженно сказал:

— Твой гэ идёт за тобой.

— Я тогда пошёл, — Яоюань глубоко вздохнул и потянулся. Все трое закончили курить, Яоюань скомкал коробку в шар и бросил куда-то подальше.

Вскоре пришел Тан Жуйкан и сказал:

— Сяо Юань, пошли домой.

Яоюань попрощался со своими друзьями. Ци Хуэйюй и Чжан Чжэнь гуляли повели свои велосипеды, пока не вызвали такси, а когда Яоюань вернулся домой, то просто принял душ и лег спать, ничего не сказав.

Выключив свет, Яоюань продолжил разговаривать по телефону с Ци Хуэйюй под одеялом, пока они оба не начали бесконечно зевать. Повесив трубку и приготовившись ложиться спать, он увидел, что его телефон замигал новым сообщением:

"Сяо Юань, подумай о том, что я сказал. Когда-нибудь ты должен вырасти и столкнуться со всеми своими проблемами самостоятельно."

Отправителем был Тан Жуйкан.

Яоюань подумал: "Что за псих, они действительно не из этого мира."

Начался новый семестр, это был последний семестр третьего года средней школы; все нервничали. Классный руководитель каждый день говорил, что они должны «не плакать, пока не увидят гроб», а теперь классный руководитель, наконец, пришел с огромным гробом — квоты прямых рекомендаций.

— Получить прямую рекомендацию в свою местную школу — это большая честь! — торжественно сказал классный руководитель на еженедельном собрании после начала семестра. — Это признание ваших способностей, старшие школы не принимают всех…

Классный руководитель неоднократно разжигал страсть к чжункао, сразу заставляя всех нервничать, как будто они собирались столкнуться с грозным врагом. Несколько дней подряд никто не вставал со своих мест после окончания урока, все были поглощены своими тетрадями с упражнениями и занимались самообучением, как будто использование этих двух минут гарантировало бы хорошую оценку на экзаменах.

Яоюань никогда не был слишком обеспокоен, так как прямая рекомендация в его местную старшую школу была гарантирована. То, что случилось с Чжао Гоганом, тоже прошло, и, не обнаружив никаких признаков подозрительности, он расслабился и начал учиться.

Слабость Тан Жуйкана в английском, наконец, полностью раскрылась: у него не было врожденных способностей к языкам. В прошлом семестре он был способен поддерживать в среднем только 120 баллов за счет бездумного запоминания, иногда получая высокие баллы, опираясь на некоторую излишнюю славу из задач для практики Яоюаня.

У Яоюаня были отличные привычки обучения: каждый раз, когда он заканчивал вопрос на понимание прочитанного, он возвращался, чтобы комментировать исходный текст, поэтому Тан Жуйкан ждал, пока он закончит, а затем прикрывал свои ответы и сам переделывал вопросы, что делало их намного яснее. Однако с началом семестра шесть предметов: литература, математика, английский язык, химия, физика и политика — все повалились вместе, и количество экзаменов практически сотрясло небо и накрыло землю. Даже Яоюань не успевал, и у него определенно не было больше времени, чтобы тщательно анализировать задания строка за строкой.

Каждый экзамен проходил как река, заполняя страницу за страницей, и в большинстве случаев учителя даже не успевали читать лекции. На этот раз Тан Жуйкан по-настоящему страдал, ведь английский был для него как божественные письмена. Он не мог понять причины, по которым иностранцы думают так или иначе, и, сравнивая свои ответы с Яоюанем, он всегда неправильно отвечал на множество вопросов, так что ему просто хотелось вскинуть голову и закричать в небо.

Некоторые учителя даже дрались на работе из-за того, что не могли решить кто будет вести вечернюю сессию самообучения; видимо, новый учитель политики потом втайне долго плакал об этом.

На последнем тесте перед региональной имитацией чжункао Тан Жуйкан правильно ответил только на три из четырех вопросов на понимание прочитанного и получил 15 баллов за свое сочинение, почти потеряв всякую надежду.

— Сяо Юань, как именно ты изучаешь английский язык, почему я так плохо в этом разбираюсь?

Яоюань сказал:

— Ты должен смотреть больше англоязычных шоу, чаще говорить по-английски, использовать их разговорные выражения, пытаться использовать их язык, чтобы выражать свои мысли и думать по-английски.

Тан Жуйкан:

—?

Яоюань спросил:

— На каком языке ты размышляешь, когда думаешь над вопросами?

Тан Жуйкан тупо посмотрел на него.

Яоюань сказал:

— Позвольте мне сказать так, когда ты думаешь о вопросах, используешь ли ты стандартный мандаринский или разговорный? Когда я говорю о вопросах со своими друзьями, я использую кантонский диалект, чтобы обдумывать вопросы, а как насчет тебя? На каком языке ты думаешь?

Тан Жуйкан:

— Хунаньский диалект.

Яоюань:

— ...

Яоюань сказал:

— Тебе нужно думать по-английски. Когда ты задаёшь вопрос, не переводи его сначала с английского на китайский…. О, я понял, ты сначала переводишь английский на хунаньский диалект, затем отвечаешь на вопрос на хунаньском диалекте, а затем повторно переводишь ху... хунаньский диалект обратно на английский в качестве своего ответа, о боже, хахахаха...

Яоюань не смог удержаться и глупо засмеялся.

— Когда ты думаешь о вопросе, это не «为什么», а «Why»*, затем подумай обо всех следующих шагах на английском языке в уме, — сказал Яоюань.

*«Why» здесь изначально было на английском языке, чтобы продемонстрировать точку зрения Яоюаня на английском языке, поэтому мы оставили китайское «почему» на китайском языке, чтобы отразить эту точку зрения.

Тан Жуйкан, казалось, немного понял, но не полностью.

Яоюань загадочно сказал:

— Это секретный ключ к хорошему изучению английского языка, think in English. Больше никому не говори.

Началась региональная имитация чжункао, все места были забиты; и так же, как это было бы во время настоящего экзамена, все были разделены на множество разных классов. Тан Жуйкан снова начал без конца бегать в туалет.

Хуже всего было то, что магнитофон для их экзаменационной комнаты был ужасен, когда он играл, он начал съедать кассету. Когда началась секция понимания на слух, воцарилась мертвая тишина на целых пять минут. Когда учитель, проводивший экзамен, вырвал из магнитофона большую кучу смешанных лент и 2B карандашом начал перематывать магнитную ленту, Тан Жуйкан даже начал задумываться о смерти.

В конце концов, они отказались воспроизводить кассету, поэтому ему оставалось только смириться с неудачей.

На этот раз в региональных рейтингах использовались стандартные баллы, при этом 900 - это максимальный балл. Тан Жуйкан получил только 540 баллов по английскому языку.

Когда были опубликованы рейтинги, все забеспокоились, так как это касалось прямых рекомендаций в старшую школу. В тот день, когда был опубликован рейтинг, весь класс был шокирован.

В разделе пробного экзамена по английскому языку не было сочинений, и Яоюань смог занять первое место во всем округе, набрав полных 150 баллов. Включая школы иностранных языков, только двенадцать человек получили полный балл из всех девяти средних школ, и Яоюань был одним из них.

С другой стороны, Тан Жуйкан получил высший балл по математике. Один по гуманитарным наукам и один по ЕТИМ, двое из лидеров пробного экзамена были в этом классе.

После того, как были опубликованы окончательные рейтинги, Яоюань занял пятерку лучших во всем рейтинге, в то время как Тан Жуйкан, опущенный английским языком, спал на семнадцатое место.

У них обоих была прямая рекомендация, но теперь проблема заключалась в том, хотят ли они ходить в старшую школу в своей местной.

У каждого класса было семнадцать мест для прямой рекомендации. Линь Цзыбо и Ци Хуэйюй также получили места, и, хотя Чжан Чжэнь получил прямую рекомендацию по занятиям спортом, его не поместили в тот же класс, что и их.

Основываясь на способностях Яоюаня и Тан Жуйкана, если с их чжункао ничего не случится, можно будет пойти в еще лучшую школу. Каждый из них получил анкету, и по дороге домой Ци Хуэйюй уговаривал его:

— Не ходи в Саньчжун, попробуй Ичжун.

Яоюань сказал:

— Вам не нужен прямой доступ?

Ци Хуэйюй сказал:

— Моя мама сказала мне не оставаться в Саньчжуне. Вы знаете, классный руководитель хочет, чтобы мы остались, чтобы позже попасть в Цинхуа или Пекин*. Я слышал, что, если хотя бы один ученик попадет в Пекин, все учителя, которые его учили, получат по десять тысяч каждый в качестве награды и даже смогут поехать на каникулы в Европу.

*Университет Цинхуа и Пекинский университет - 2 лучших вуза Китая.

Яоюань сказал:

— Санчжун на самом деле примерно такой же, как Ичжун, только немного хуже. Ситуация там ненамного лучше, к тому же нам придется жить в общежитиях.

Ци Хуэйюй сказал:

— В прошлом году группа их студентов приехала в Пекин. Только один из Саньчжун попадает раз в год, а иногда и вовсе не попадают.

Яоюань сказал:

— Но думаешь ли ты, что будешь одним из тех, кто поступит?

Ци Хуэйюй пожал плечами и спросил Тан Жуйкана:

— А что насчет тебя?

Тан Жуйкан сказал:

— Я собираюсь вернуться и спросить мнение дяди.

Ци Хуэйюй обнял Яоюаня за плечо и сказал:

— Идите в Ичжун, моя мама решительно настроена на то, чтобы я пошел туда. Немного лучше — всё ещё лучше.

Яоюань был на грани своего остроумия, он не хотел идти в Ичжун. Ичжун был слишком далеко, сорок пять минут езды на машине, к тому же он был незнаком с местностью. Хотя у них были самые квалифицированные учителя во всем городе, он был ненамного лучше Саньчжун.

Все ученики Ичжун были трудолюбивыми и прилежными учениками, большинство из них походили на Тан Жуйкан и поднимались наверх самостоятельно. Это не было похоже на Санчжун, где большинство людей имели хорошее семейное прошлое и знали, как развлекаться и учиться одновременно.

К тому же это была закрытая школа-интернат, нельзя было просто учиться на дневном отделении. Если бы он пошел в Ичжун, Чжао Гоган определенно устроил бы его в общежитии с Тан Жуйканом, а если он проголодается посреди ночи и захочет перекусить, ему придется перепрыгивать стену.

Самое главное, он не хотел оставлять Чжао Гогана - хотя его отец возвращался каждый день очень поздно, но они все еще могли видеться и немного поговорить, спросить его о его учебе ... даже просто будучи в состоянии сказать несколько слов своему отцу, зная, что он спит в соседней комнате, и возможность сказать по утрам «Папа, мы едем в школу» помогал Яоюаню почувствовать себя намного спокойнее.

Подводя итог, Яоюань не хотел уходить.

Но он также не хотел расставаться с Ци Хуэйюй. Он сказал:

— Оставайся в Саньчжуне, зачем тебе уезжать так далеко.

Ци Хуэйюй сказал:

— У меня нет выбора, я должен слушать свою маму. Я её единственный сын, она рассчитывает на меня.

Яоюань сказал:

— Я подумаю об этом.

Ци Хуэйюй сказал:

— Пойдем вместе, сяо Юань, однажды ты говорил, что мы будем друзьями навсегда.

Яоюань сказал:

— Хорошо, я понял, не торопи меня.

Ци Хуэйюй разочарованно посмотрел на Яоюаня на перекрестке. Он сказал:

— Чжао Яоюань!

Яоюань не ответил, стоя у дороги в ожидании автобуса. Тань Жуйкан сидел на корточках, как лихой рабочий-мигрант, если присмотреться, он обладал особым качеством красоты. Он начал взглядывать на лицо Яоюаня, когда два брата вышли на улицу, они всегда бросали много благодарных взглядов. Между их смехом и болтовней было чистое чувство юной красоты.

Тан Жуйкан разгладил рукав и сказал:

— Сяо Юань.

— Хм? — Яоюань взглянул на него.

Тан Жуйкан сказал:

— Послушай дядю, мы пойдем в любую школу, в какую он нам велит, у него больше всего опыта.

Есть ли смысл спрашивать? Яоюань знал, что Чжао Гоган обязательно скажет им, чтобы они пошли в Ичжун. Было много вещей, о которых Яоюань хорошо знал, но просто не хотел думать. Ци Хуэйюй высказал очень хорошее мнение, даже немного лучше - всё ещё лучше. Самые умные люди пойдут в Ичжун.

И все же, когда они вернулись домой, Чжао Гоган просто взглянул на форму и сказал “Понял”, а затем сказал им продолжить обучение.

У Яоюаня почти не было желания продолжать учиться, если бы он выбрал прямое зачисление, летние каникулы начались бы прямо сейчас, и он мог бы расслабиться, пока в сентябре не начнется старшая школа. Пришла весна, и он не мог не чувствовать себя немного беспокойным. Он пошел использовать домашний телефон, чтобы позвонить Линь Цзыбо, и когда он поднял трубку, он услышал, как Чжао Гоган на другом конце разговора с другом из Управления образования о его прямом поступлении.

Мужской голос:

— Прямое зачисление тоже хорошо, Ван Гуанчэн неплохо справляется с Санчжун последние пару лет. Качество преподавания Санчжун достаточно, в этом году они даже наняли двух высококлассных учителей, остальное зависит от количества студентов…

Чжао Гоган:

— Баобао, положи трубку.

Яоюань от скуки повесил трубку, затем переключился на свой мобильный.

Дед Линь Цзыбо был слабослышащим и передал трубку только после нескольких раундов криков взад и вперед.

— Я ... — сказал Линь Цзыбо. — Я, вероятно, пойду на прямое зачисление, мой отец хочет, чтобы я поступил напрямую, это может сэкономить немного денег на обучении. Джиджи хочет попробовать себя в Ичжуне, верно? Ты идешь с ним?

Яоюань на мгновение рассеянно промямлил, сказал, что не подумал об этом, повесил трубку, затем пошел спрашивать другого одноклассника, с которым был близок. Большинство людей выбирали прямое поступление.

— Сяо Юань, Жуйкан, — Чжао Гоган положил трубку и разложил на обеденном столе две формы прямого зачисления.

Яоюань немного нервничал: это был первый раз, когда он участвовал в принятии важного жизненного решения.

— Твой гэ сказал, что не возражает, это в основном ваше дело, — Чжао Гоган пробормотал себе под нос, затем взял ручку, которую вручил ему Тан Жуйкан, и подписал внизу, не указывая, выберут ли они прямой доступ или нет. Он сказал своему сыну:

— Сперва спроси себя, ты хочешь поступить в Ичжун или сразу поступить в свою местную школу?

Яоюань хмыкнул и пробормотал:

— Для меня это тоже не имеет значения.

Чжао Гоган сказал:

— Будь честен.

Яоюаню было действительно трудно решить, его брови нахмурились. Чжао Гоган сказал:

— Если ты поедешь в Ичжун, твой Гэгэ пойдет с тобой, вы можете позаботиться друг о друге в общежитии, и вам не придется беспокоиться об одиночестве. Ичжун всегда имел немного лучшие показатели приема, чем Саньчжун на гаокао*, было бы безопаснее пойти туда.

*Национальный вступительный экзамен в колледж в Китае

— С другой стороны, — Чжао Гоган задумался, его пальцы слегка постукивали по столу, — ты сможешь приходить домой не чаще одного раза в неделю, ты уйдешь от папы пораньше, чтобы испытать коллективную жизнь…

Яоюань сказал:

— Ци Хуэйюй хочет, чтобы я попробовал Ичжун вместе с ним.

Затем Чжао Гоган сказал:

— У твоего одноклассника тоже хорошие оценки. Если вы прямо попадете в подразделение старшей школы Саньчжун, это будет ненамного хуже, чем Ичжун. Ваш директор хочет увеличить количество зачисленных, так как в качестве ключевой школы подразделение старшей школы будет уделять больше внимания работе по сравнению с предыдущими годами.

— Преимущества прямого поступления заключаются в том, что вам не придется приспосабливаться к новой среде, и вы двое сможете приходить домой каждый день. Дома условия для отдыха лучше, чем в общежитиях, здесь не шумно и вас никто не побеспокоит. У нас будет тетя*, которая будет готовить для вас, ребята, в старшей школе, вы можете есть три раза в день дома. Мы будем варить суп каждый день, вы сможете следить за своим здоровьем, смотреть телевизор, когда это уместно для регулирования вашего психического состояния, и вам не придется жить в условиях ограниченного обучения.

* в данном случае это означает женщину-домработницу или домашнюю прислугу.

— Что ты думаешь? — Яоюань поднял взгляд и посмотрел на Тан Жуйкан.

Тан Жуйкан небрежно улыбнулся и сказал:

— Я не против, я пойду в любую школу, которую ты выберешь.

Яоюань посмотрел на Чжао Гогана, а затем подумал о том, что, когда он уедет в университет в будущем, он сможет прийти домой, чтобы навестить своего отца только летом, и почувствовал невыразимую душевную боль.

Хотя говорят, что после окончания учебы вы попадаете в общество, ему определенно придется проводить дни вместе с Чжао Гоганом, жить с ним и обеспечивать его после выхода на пенсию.

Но если бы он пошел в школу-интернат сейчас, то был бы отделен от него на целых семь лет.

Никто не понимает сына лучше, чем его отец. Чжао Гоган понял, о чем думал Яоюань, и сказал:

— Сяо Юань, ты и твой гэгэ оба мужчины, наступит день, когда ты покинешь гнездо. Хороший мужчина стремится далеко поехать и оставить свой след, однажды у тебя будут собственная жена и дети…

Эти слова раздражали Яоюаня, и он немедленно сказал:

— Нет, спасибо, я пойду в Санчжун.

Чжао Гоган улыбнулся, затем кивнул:

— Значит, ты оставишь папу немного позже и проживёшь дома еще три года? Что насчет Жуйкана, если ты хочешь попробовать себя в Ичжуне, ты определенно можешь постараться, не поддавайся влиянию сяо Юаня.

Тан Жуйкан улыбнулся и сказал:

— Нет, я тоже не хочу расставаться с дядей, поездка в Саньчжун тоже может сэкономить деньги.

Яоюань сказал Тан Жуйкану:

— Попробуй Ичжун, не позволяй мне влиять на тебя.

Яоюань сказал это просто так. Он знал, что Тан Жуйкан определенно скажет «нет», он вообще должен спрашивать? Он внезапно понял, что Тан Жуйкан тоже неплох, после того как провёл в их доме большую часть года, он стал таким же товарищем, с которым не мог расстаться, и он не чувствовал такого отталкивания от Тан Жуйкана, как раньше.

Но кто бы мог подумать, что Тан Жуйкан ответит:

— Хорошо, тогда сяо Юань может сам пойти на прямое зачисление.

— Хм? — Яоюань получил ожидаемый ответ и не мог не выглядеть тупо. Затем Тан Жуйкан начал громко смеяться, как будто он только что отделался большой шуткой, и пошел смотреть телевизор на кушетке.

Яоюань:

—...

Чжао Гоган не смог удержаться от улыбки и заполнил формы прямого приема для двух молодых людей. Яоюань на некоторое время опустил голову на стол, ему казалось, что он подвел Ци Хуэйюй.

Он начал немного сожалеть об этом и сказал:

— Ци Хуэйюй и я были однокурсниками в течение трех лет, теперь мы расстаемся.

Чжао Гоган сказал:

— Есть еще твой гэ.

— Ммм, — Тан Жуйкан держал пульт на диване и небрежно сказал:

— Я всё ещё буду с тобой, сяо Юань.

Яоюань подумал:

— Ты? Можешь ли ты сравнивать себя с Ци Хуэйюй?

Он тайком взглянул на Тан Жуйкана с другой стороны руки, затем понял, что на самом деле он довольно уравновешен. В последние месяцы он словно сбросил свое смертное тело и обменял кости. Если бы он рос с Яоюанем в детстве, и они вместе ходили в детский сад, начальную и среднюю школу... возможно, он был бы даже более близким товарищем, чем Ци Хуэйюй.

Он хорошо понимал других, имел свои собственные принципы и точки зрения, а главное, был очень надежным.

Яоюань вспомнил, что однажды учитель математики сказал об особой черте хунаньцев.

Цзэн Гофань* основал армию Сян в провинции Хунань. Это было место, куда приходили таланты в больших количествах. Люди были готовы пройти через невзгоды, они были сильными, они не боялись смерти и были трудолюбивыми и прилежными, когда дело доходило до учебы. Все они обладали одинаковыми прекрасными качествами, и личность Тан Жуйкана была воплощением этого.

*Китайский государственный деятель, генерал и ученый из династии Цин