Том 1. Глава 71

Шух...

Мэн Чуань, Мэн Дацзян, Лю Ебай, Янь Цзинь — все четверо спрыгнули вниз.

— Приготовьте им комнаты, — невозмутимо приказал старейшина с длинными бровями, сидя на спине птицы.

— Слушаемся, — почтительно ответили люди из резиденции области У.

— Лю Ебай, — старейшина посмотрел на мужчину и спокойно сказал, — после того как твоя дочь поднимется на гору Первого Истока, она не сможет спуститься без особых причин, пока не станет божественным демоном. Вы можете обмениваться письмами, а в случае крайней необходимости ты можешь подняться на гору, чтобы найти свою дочь.

— Понимаю, — Лю Ебай с улыбкой посмотрел на свою дочь Лю Циюэ, сидящую на спине птицы, и сказал, — Циюэ, как поднимешься на гору, усердно совершенствуйся. Если что-то случится, пиши мне. Я какое-то время буду жить в резиденции области У.

— Хорошо, я буду писать тебе, — Лю Циюэ тоже не хотела расставаться с отцом. Она посмотрела на Мэн Чуаня, — Чуань, я тоже буду писать тебе.

Мэн Чуань с улыбкой кивнул.

— Эта девчонка, — Лю Ебай с улыбкой покачал головой.

— Мы отправляемся.

Старейшина с длинными бровями легонько похлопал птицу, и та снова взмыла в небо, унося старейшину с длинными бровями и Лю Циюэ к легендарной горе Юаньчу.

— Гора Первого Истока, — Мэн Чуань и остальные тоже смотрели вдаль. Из города Юаньчу можно было увидеть огромный горный хребет, уходящий в облака. Это было место, где Божества и Демоны совершенствовались.

— Господа, — с улыбкой обратился к ним управляющий резиденцией области У, — сейчас в резиденции довольно свободно. Вам нужна отдельная комната на каждого или хотите жить вместе?

Мэн Дацзян сказал: — Я буду жить со своим сыном Мэн Чуанем, а господин Янь Цзинь и брат Лю будут жить отдельно.

— Три комнаты? Хорошо, резиденция большая, выбирайте любую, — с улыбкой сказал управляющий, — к концу года, когда область У пришлёт сюда множество талантливых учеников для вступительных испытаний, здесь будет намного больше людей.

Не каждый мог жить в резиденции области У.

Только талантливые ученики, участвующие во вступительных испытаниях горы Первого Истока, и высокопоставленные чиновники, направленные областью У по служебным делам, имели право на проживание здесь. Посторонним вход был воспрещён.

Мэн Чуань и остальные выбрали три соседних дворика в резиденции.

В одной из комнат маленького дворика…

— С сегодняшнего дня мы будем жить здесь, — Мэн Дацзян разложил привезённые с собой вещи и с улыбкой оглядел комнату, — здесь всё хорошо, и убрано чисто.

— Отец, я выберу комнату рядом, — сказал Мэн Чуань.

— Ложись спать, до рассвета ещё далеко, — с улыбкой сказал Мэн Дацзян. Хотя он по-прежнему выглядел полным, его лицо было немного бледным. Он потратил много жизненной силы и теперь поддерживал свою форму только с помощью тайной техники. Ему нужно было много есть и отдыхать.

Мэн Чуань кивнул и отправился в свою комнату по соседству.

Комната была обставлена просто: кровать, письменный стол у окна и книжный шкаф с несколькими книгами.

Мэн Чуань лёг на кровать и посмотрел на луну в окне. Его мысли были в смутном беспорядке. Слишком много событий произошло за этот день, и они сильно повлияли на него.

…

Наступило утро.

— Идёмте, все завтракать, — Мэн Дацзян гостеприимно позвал Лю Ебая и Янь Цзиня из соседнего двора.

— Довольно богато, — Лю Ебай с восхищением посмотрел на стол с завтраком во дворе.

— Я попросил людей из резиденции принести завтрак сюда, чтобы мы могли поесть вместе, — сказал Мэн Дацзян, — еды хватит всем.

Янь Цзинь кивнул, сел рядом с Мэн Чуанем и начал есть.

Мэн Чуань тоже ел кашу и булочки.

— Ешьте мясные булочки, пшеничные лепёшки и большие пироги, — с энтузиазмом говорил Мэн Дацзян, попивая кашу и неторопливо поедая большой пирог.

— Чем вы двое планируете заняться сегодня? — с хорошим настроением спросил Лю Ебай, — может, хотите выйти посмотреть город Юаньчу?

Мэн Чуань ответил: — Я проснулся и посмотрел карту города Юаньчу на книжной полке. Город огромный, здесь много мест, которые можно посетить, даже за три-пять месяцев всё не обойти. Я лучше буду совершенствоваться в резиденции.

— Я тоже буду тренироваться, — сказал Янь Цзинь.

— Хорошо, хорошо, совершенствуйтесь. Мы, два старика, пойдём прогуляемся, — с улыбкой сказал Лю Ебай.

Вскоре Мэн Чуань и Янь Цзинь наелись.

Только тогда Мэн Дацзян начал есть быстрее. Он отправлял в рот булочки и лепёшки одну за другой, проглатывал пирог за два укуса и выпил весь горшок каши.

У Янь Цзиня задергался глаз, и он невольно посмотрел на Мэн Чуаня. Мэн Чуань съел не так много, но его отец… был настоящим обжорой!

— Не люблю, когда еда пропадает, — с улыбкой встал Мэн Дацзян, — вы двое хорошо практикуйтесь, а мы пойдём прогуляемся.

Лю Ебай тоже вышел во двор.

Они неторопливо прогуливались по резиденции области У. Резиденция была большой и красивой.

— Ты, наверное, не наелся? — Лю Ебай с улыбкой посмотрел на Мэн Дацзяна.

— Вчерашняя битва с демонической расой отняла у меня слишком много жизненной силы, нужно как можно скорее восстановиться, — сказал Мэн Дацзян, — пойдём куда-нибудь, найдём целую свинью или овцу, чтобы поесть.

— Хорошо, — кивнул Лю Ебай.

— Кстати, семья Лю, наверное, узнает о пробуждении родословной Феникса у Циюэ, — сказал Мэн Дацзян.

— Хм, все эти годы я избегал их, но теперь всё по-другому. Моя дочь пробудила родословную Феникса и поступила на гору Первого Истока. Чего мне теперь бояться? — Лю Ебай усмехнулся, — даже если семья Лю узнает, им придётся прийти и умолять меня.

— Ты собираешься вернуться? — спросил Мэн Дацзян.

— Если только они не вернут гору Слона и Овцы моей ветви семьи, иначе я не вернусь туда, даже если умру, — с презрением сказал Лю Ебай, — они будут говорить сладкие речи, будут умолять меня. Но вернуть гору Слона и Овцы? Невозможно. Если только моя дочь в будущем не получит титул удельного князя, тогда семья Лю поклонится, и гору Слона и Овцы вернут.

— Удельный князь? — Мэн Дацзян слегка кивнул, — это очень сложно.

Действительно сложно.

Удельный князь — это одна из самых влиятельных фигур во всей области. Если обладатель Божественного Тела Феникса станет князем… его влияние будет ещё больше! Семья Лю, вероятно, с радостью попросит Лю Циюэ возглавить семью.

— Не будем говорить об этих неприятных вещах. Пойдём, найдём тебе что-нибудь поесть, — сказал Лю Ебай.

…

В резиденции области У Мэн Чуань также совершенствовался.

Только теперь без помощи охранников и слуг он один практиковал Обнаженный Меч.

Вжих!

Вжих!

Вжих!

Как вода, свет клинка раз за разом рассекал воздух, не создавая никаких воздушных потоков. Очевидно, достигнув сферы Силы, он мог влиять на силу Небес и Земли, и воздух больше не был для него препятствием.

Он наносил удар за ударом.

Раньше Мэн Чуань нуждался в охранниках, которые стреляли из арбалетов, чтобы он мог практиковать удары. Это было нужно для точности и для того, чтобы каждый удар был быстрее.

Теперь же Мэн Чуань обнаружил, что может обходиться и без помощи охранников.

Его Домен в десять метров мог легко зафиксировать пылинку в воздухе! Затем он мог нанести удар, таким образом тренируя точность. Жаль только, что пылинки, хоть и маленькие, двигались слишком медленно, поэтому это было не так сложно.

Что касается скорости техники меча…

Благодаря своим чувствам он мог точно определить скорость каждого удара и оценить её.

Поэтому отсутствие охранников… лишь немного снижало эффективность. Он всё равно мог тренировать точность и скорость.

Мэн Чуань обедал вместе с Янь Цзинем. Мэн Дацзян и Лю Ебай ушли гулять и не вернулись.

Закончив тренировку…

Мэн Чуань ополоснулся водой из колодца во дворе, переоделся и сел за письменный стол в своей комнате, чтобы рисовать.

Всё необходимое для рисования Мэн Чуань попросил купить людей из резиденции ещё утром, заплатив им за это.

— Дуннин, — Мэн Чуань посмотрел на белый лист бумаги и подумал о своём родном городе. Он держал кисть в руке, но колебался.

У него на сердце было тяжело.

Всё, что произошло с Мэн Чуанем с вчерашнего утра, когда демоническая раса вторглась в город, сильно на него повлияло.

Он пережил подобное в шесть лет, но тогда он был ещё ребёнком и просто убегал. Сейчас, в восемнадцать, он принимал непосредственное участие в битве за Дуннин, и это было совсем другое чувство.

Чувства переполняли его, и когда они были готовы вырваться наружу, он больше не сдерживался и начал рисовать.